Алексей
Сергеевич
Уваров

Алексей Сергеевич Уваров, как называют его многие, «основоположник русской археологии». Правда, в основном за организаторские способности, которые двинули эту науку вперёд. Тут особых споров нет. Что же до его собственных раскопок, то тут мнения за последние сто лет были полярными. Стоит, впрочем, учесть, что многое в оценках Уварова-археолога определяла не наука, а идеология.

В первые послереволюционные годы Алексей Уваров по инерции всё ещё входил у нас в число если не «великих», то хотя бы «крупных» археологов. Однако в сталинские времена маятник резко качнулся. И в статьях о нём стали утверждать будто вчерашний «основоположник» на самом деле самоуверенный дилетант или того хуже «варвар» (это цитата), который, копаясь в разных местах, кое-что, конечно, нашёл, но потом просто «свалил всё найденное в одну кучу».

Что же до дня сегодняшнего, то современные учёные нередко называют исследования Алексея Сергеевича уже «образцовыми». Правда, каждый раз при этом оговариваясь: «для своего времени». Оговорка справедливая, поскольку вся российская археология середины XIX века, находилась в лучшем случае как раз на «уваровском уровне». То есть, места для раскопок выбирали часто на глазок, а когда что-то всё-таки находили, то радости оказывалось много больше, чем способности понять, а что же нашли?

Зато именно Уваров сделал много больше других, чтобы превратить российскую археологию из любительского хобби в серьёзную науку. Это он стал основателем Московского археологического общества и знаменитого Исторического музея в Москве, именно он был инициатором и организатором археологических съездов. Между тем, как раз на этих съездах в ходе жарких дискуссий отечественная археология и стала наукой.

Интерес к истории у него был «врождённым». Всё-таки появился на свет в семье известного антиковеда (специалиста по античности), президента Императорской академии наук и министра народного просвещения, весьма образованного человека, графа Сергея Уварова. У большинства наших граждан имя Сергея Уварова ассоциируется лишь с известной триадой «самодержавие, православие, народность». Между тем это не справедливо. И как министр он сделал немало, и великий Гёте его ценил, и министерский пост потерял, потому что попытался защитить университеты от чрезмерного давления власти.

В доме у министра просвещения собирались самые известные, образованные, а главное, очень разные по своим взглядам люди. Дом Уварова посещал весь цвет тогдашней русской интеллигенции. Юному Алексею Уварову было кого послушать. Тем не менее, всё самое главное он унаследовал от отца, которого искренне уважал и любил. Поэтому после его смерти и учредил «уваровские премии» в Академии наук. К новым политическим веяниям, как и отец, будущий археолог относился с осторожностью. Как и отец, обожал старину. В наследство от отца, помимо немалых денег, Алексею Уварову досталось прекрасное общее гуманитарное образование, включая знание древних и новых языков. Ну, а шанцевый инструмент для археологических раскопок он раздобыл самостоятельно.

Самым первым его увлечением стала нумизматика. Создав Археолого-нумизматическое общество, Уваров не только вложил в его деятельность немалые средства и подарил ему несколько собственных коллекций, но и фактически задал направление всей его деятельности, приучив коллег вести исследования не стихийно, а по заранее выработанным программам. Алексей Уваров был одновременно и меценатом, и организатором. Он выделил деньги на различные научные исследования и сочинения.

Уваров много ездил по стране, много курганов раскопал, много чего нашёл. Занимался раскопками около Владимира, составил и по большей части осуществил целую программу по изучению Северного Причерноморья, осматривал курганы у Днепровских порогов, работал в устье Буга и т.д. У Алексея Уварова был особый нюх на открытия, который требуется всякому успешному археологу. Многие уваровские догадки оказывались счастливыми. В Спасо-Ефимьевском монастыре в Суздале Уваров, например, разыскал могилу Дмитрия Пожарского. Причём, никаких письменных указаний на то, где именно она расположена, не сохранилось, то есть, исследователя вели к цели интуиция и общее знание отечественной истории. Можно вспомнить и об удачной находке в Херсонесе, где были найдены остатки византийской базилики с хорошо сохранившимся мозаичным полом, мраморными колоннами и капителями. Получив доклад Уварова об этом открытии, Николай I приказал перенести мозаику в Эрмитаж. Она была отреставрирована и уложена в одном из залов музея (ныне II зал античного отдела).

Смерть отца на время отвлекла Уварова от археологии: надо было привести в порядок наследство. Впрочем, даже в этот период Алексей Уваров и прошлое не расставались, отцовские коллекции антиквариата тоже требовали внимания. Наконец, когда руки освободились, а сам Уваров переехал в Москву, он тут же стал думать о создании независимого от Петербурга Московского археологического общества (МАО). И в 1854 году такое общество в Москве появилось. С самого начала Уваров настоял: среди главных целей общества – сделать все возможное, чтобы «возбудить в обществе сочувствие к археологии».

Тогда же перед МАО была поставлена задача создания археологического словаря. Он же, Уваров, ратовал за создание археологических карт российских губерний. И, наконец, ещё одно начинание, о котором до Уварова не задумывались – защита исторических памятников. Причем, археологи МАО не просто об этом заговорили, но и сумели спасти в Москве целый ряд старых зданий. Одновременно он занимается и организацией археологических съездов, которые сыграли столь важную роль в становлении российской археологии, как науки.

Ну и, наконец, едва ли не главное детище Уварова – Исторический музей. Мысль об этом возникла во время Политехнической выставки 1872 года. Там был отдел, посвящённый обороне Севастополя во время Крымской войны. Тогда и возникла мысль взять собранные экспонаты за основу постоянного русского национального музея. Власть идею по устройству «Музея его императорского высочества наследника цесаревича» (иначе никак) поддержала.

Формально Оргкомитет возглавил некто генерал Зелёный, о котором сегодня никто уже не помнит. Что и понятно, поскольку на деле всем занимался его заместитель Уваров. Он решал вопрос с землёй под строительство музея, он мучился с архитектурным проектом, он придумывал экспозицию, он заказывал Васнецову и Айвазовскому картины для оформления и т.д. Точно также дело обстояло и после открытия. Председателем правления музея назначили великого князя Сергея Александровича – брата Александра III, а его заместитель Уваров стал фактически директором музея.