Федор
Михайлович
Ртищев

Принято считать, что добро эффективно лишь с кулаками. Федор Ртищев — одна из самых ярких фигур в окружении царя Алексея Михайловича — всю свою жизнь доказывал обратное. Да еще в те темные времена, когда русская земля, все еще не успокоившись после Смуты, ходила ходуном: соляной бунт, медный бунт, восстание Разина, война с Польшей, наконец, противоречия в самой русской душе на фоне церковного раскола.

У трагической Смуты был, пожалуй, лишь один положительный момент. В те годы, когда в силу обстоятельств человеку приходилось принимать самостоятельные решения, от которых зависела жизнь, в России появилось немало внутренне независимых, самостоятельных людей. Правда, как правило, каждый из них решал только личные проблемы. Кто-то проблемы материальные, кто-то маялся с собственной душой. И Ртищев был из той же эмансипированной породы, вот только вся его жизнь была направлена на помощь другим.

Почти все время царствования Алексея Михайловича Ртищев находился при государе, формально состоя при царе постельничим, а позже воспитателем старшего царевича. Однако в реальности был советником государя, причем «на общественных началах», поскольку от боярского звания категорически отказался. Разумеется, и он иногда выполнял различные государевы поручения: бывало – воевал, бывало – выполнял дипломатическую миссию, однако, прославился не этим, а тем, что делал как раз не по приказу, а по личной инициативе. Потому что, эти сугубо частные поступки во многом изменили жизнь тогдашнего государства.

Именно с его именем связано появление в России благотворительности. На личные средства и средства друзей Ртищев организовал ряд больниц и приютов в Москве и в глубинке. Создал даже первый вытрезвитель: мораль никому не читал, просто подбирал на улице пьяных и увозил к себе до протрезвления. Уже позже, по примеру Ртищева, благотворительностью занялась и власть. Сначала озаботились нищими и убогими в Москве. Здоровых определили на работы, а беспомощных поместили на казенное содержание в двух специально устроенных для того богадельнях. Наконец, на церковном соборе, созванном в 1681 году, власть предложила РПЦ устроить такие же приюты и богадельни по всем городам. Так частные поступки Федора Ртищева легли в основание целой системы церковно-благотворительных учреждений в России. Благодаря ему тысячи русских людей смогли выжить, получив хлеб и кров.

В 1671 году, прослышав о голоде в Вологде, Ртищев отправил туда обоз с хлебом, а потом и деньги, продав часть своего имущества. Известна история и о том, как он подарил Арзамасу свои земли, в которых город очень нуждался, хотя, как свидетельствуют очевидцы, мог бы выручить за эту землю немалые деньги. Ртищев, однако, когда ему не хватало средств на благотворительность, просто предпочитал продавать свою одежду и утварь. Впрочем, по дружбе, любя и уважая Ртищева, нередко ему помогали и царь с царевной. И отчета о расходах никогда не требовали, знали, что на себя он не потратит ни одной копейки. Риторический, конечно, вопрос, но все же: где бы российской власти взять таких людей сегодня?

Впрочем, занимался Ртищев, конечно же, далеко не только благотворительностью. В 1649 году под Москвой, как пишет дореволюционный словарь Брокгауза-Эфрона, «пользуясь покровительством царя и патриарха Иосифа на месте своего первоначального поселения он построил Спасопреображенский монастырь», куда вызвал из Киево-Печерского и ряда других малороссийских монастырей 30 ученых монахов. Они-то и переводили иностранные книги на русский язык и обучали желающих греческой, латинской и славянской грамматике, риторике и философии. Сам Ртищев стал студентом этой школы и проводил там целые ночи в беседах с учеными. Немалое число молодых московских служилых людей, то есть чиновников, прошло обучение в этом частном монастырском учебном центре.

Впрочем, и здесь Ртищева спасал характер. Только он умудрялся (что в те времена жесточайшей конфронтации было почти невозможно), утихомиривать врагов, склоняя их к умеренности и убеждая, что реальные интересы России и русского народа выше идейных разногласий крайних западников и крайних патриотов. Нужно представлять себе этих сильных, заносчивых и неуступчивых людей, вроде боярина Морозова, протопопа Аввакума и патриарха Никона, чтобы понять, каким удивительным влиянием на них обладал такой неконфликтный человек, как Федор Ртищев.

«Миролюбивый и доброжелательный, он не выносил вражды… и старался удержать староверов и никониан в области богословской мысли, книжного спора, не допуская их до церковного раздора, устраивал в своем доме прения, на которых Аввакум бранился с «отступниками», особенно с Полоцким, до изнеможения, до опьянения».

Ртищев умел говорить правду без обиды, никому не колол глаз личным превосходством, был совершенно чужд тщеславия, а потому нравился даже привыкшим к своеволию за времена Смуты казакам. Именно Ртищева за правдивость и обходительность они желали иметь у себя царским наместником, «князем малороссийским». Уметь ладить с царем, Аввакумом, Никоном, казаками и при этом всем говорить в глаза правду, это, конечно, особый дар.

Наконец, Ртищев был одним из первых, кто понял, какой несправедливостью и злом является крепостное право. Не в его силах было отменить это зло, однако есть свидетельства, как он заботился о своих крестьянах, поддерживал их ссудами, уменьшал оброки, а перед смертью всех дворовых отпустил на волю. И умолял своих наследников обращаться с теми, кто еще оставался в крепости, по-божески: «они нам братья».

Немало прочитав об этом человеке, обнаружил лишь одну сомнительную страницу. Речь идет об истории с медными деньгами, которая спровоцировала известный Медный бунт. О том, кому принадлежала идея (кстати, вынужденная – чтобы поправить положение государственной казны, истощенной войной с Польшей) чеканить медные деньги одинаковой величины с серебряными, но выпускать их по одной цене, точно не известно. Версий хватает, однако, какая из них верна, сказать сложно. Тем не менее, не могу обойти тот факт, что историк Сергей Платонов, как на автора идеи, указывает на Ртищева. Правда, сам же его тут же и выводит из-под удара. «Произошла история аналогичная той, которая 80 лет спустя случилась с Джоном Ло во Франции, – пишет Платонов. – Беда заключалась не в самом проекте, смелом, но выполнимом, а в неумении воспользоваться им и в громадных злоупотреблениях».

Сам Ртищев — убежденный бессребреник – к злоупотреблениям, да и вообще к практической реализации идеи не имел ни малейшего отношения. Зато ситуацией воспользовались очень многие, включая и тех, кто был обязан процесс выпуска денег контролировать. Чеканили и подделывали монету без счета. Что и привело, в конечном итоге, к бунту. Кстати, народ легко обошелся без Следственного комитета, достаточно было сравнить официальные доходы чиновников и их неофициальные расходы. И столь огромная разница в цифрах многих закономерно возмутила. Виноват ли во всей этой «медной истории» Ртищев? (Если вообще идея принадлежала ему, что не факт). Конечно, нет.

Жить в такие времена, быть при власти, пропустить через свои руки немалые деньги, так много сделать и, в конце концов, покинуть этот мир без единого пятнышка! Второго Федора Ртищева в русской истории нет.