На лестнице парень простоял буквально несколько секунд, но эти мгновения, как оказалось позже, спасли ему жизнь: Алексей не оказался в эпицентре взрыва.
– Взрыв произошел, когда я спускался на эскалаторе. Я находился где-то на середине, – поясняет он.
– Когда взрыв случился, я ощутил на себе эту ударную волну. Все быстро произошло. Свет погас: лампы кое-где повзрывались. Меня оглушило. Потом откуда-то повалил дым. Все было черным-черно, – рассказывает парень.

Алексей не сразу понял, что произошел теракт. Первые его мысли были совсем детскими – «Мама меня прибьет, если я не вернусь домой». Это уже потом пришло осознание происходящего и того, что «отсюда надо валить».

– Стали валиться на нас эти металлические панели. Некоторые люди стонали и звали на помощь. Кого-то ранило, придавило. Мне палец порезало, изорвало джинсы и рюкзак. Конечно, была жуткая неразбериха, – говорит Алексей.

Что удивительно – с эскалатором при взрыве ничего не случилось. Он продолжал движение прямо к эпицентру взрыва.
– Мы спускались с эскалатора, и ничего кругом не было видно. Впереди было темно, я посмотрел назад – тоже ничего не видно. Был резкий запах гари. Дышать невозможно. Тогда было холодно, как и сейчас, у меня был шарф. Я сообразил замотать им рот и нос, и это меня спасло, – вспоминает Алексей Войтехович.

Под балками находились люди, которых придавило. Алексей вспоминает, как услышал стоны и просьбы о помощи. Это была женщина. Кое-как помог ей выбраться. Сильных травм она не получила и сумела встать на ноги, а после со всеми выбралась наверх.

– Когда мы разобрали завалы, выбрались на платформу. Помню эту черную завесу и ощущение паники. Правда, очень скоро за нами вышли сотрудники метро из служебных ходов, что по бокам платформы. Они сказали: «Организованной группой выходите через служебные помещения», – рассказывает минчанин.

Новый шок пришлось пережить уже в больнице. С Алексеем лежали люди с травмами разной степени тяжести. У кого-то были разорваны барабанные перепонки, кто-то остался без зрения.

Сам он провел здесь около недели, хотя травма была несерьезная. Алексей отделался порезанным пальцем. Но врачи тогда страховались и оставляли пациентов под своим присмотром подольше. На самом деле они хотели, чтобы люди просто пришли в себя.
– Мне сказали: «У вас ранение, ходите на перевязки». Шок, стресс, оглушение. Поэтому столько держали, до тех пор, пока приду в себя, – отмечает собеседник.

После выписки с Алексеем связались представители госорганов и сообщили, что ему, как пострадавшему, полагается компенсация. Ему выплатили четыре миллиона белорусских рублей (неденоминированных – Sputnik). Оказали помощь и в родном университете. Ректор освободил от оплаты обучения за последний год.

Сегодня Алексей старается не вспоминать о взрыве и живет обычной жизнью. И страх перед метро остался в прошлом. Надеется, что больше такого ужаса в нашей тихой и спокойной стране не произойдет.
– Не скажу, что эта ситуация как-то изменила меня. Люди в принципе часто забывают о плохом. Очень надеюсь, с нами больше такого не произойдет, – говорит минчанин.

Сейчас раздражения нет – Маргарита говорит, что из-за случившегося она познакомилась со многими людьми, изменила отношение к жизни, узнала непонятное многим чувство – счастье заново научиться ходить. О теракте и о том, как научиться не вздрагивать, проезжая «Октябрьскую», и не плакать 11 апреля, девушка рассказала Sputnik.

Первые годы Маргарита приезжала к мемориалу жертвам 11 апреля с цветами, иногда плакала в этот день, но уже несколько лет как решила отпустить воспоминания. А теми, что остались, делится так легко, как будто это не ее матери вечером в день теракта на вопрос о состоянии дочери врач сказал только: «Еще жива».

– Я поняла, что нужно выбираться. Поползла к лестнице. Ноги и рука были переломаны, тяжело было ползти. Меня это раздражало. Доползла до лестницы и снова потеряла сознание. Когда пришла в себя, сотрудница метрополитена и мужчина выносили меня из метро. Я очень просила, чтобы они позвонили маме и сказали, что я умираю. Просила пить, женщина мне говорила: «Потерпи немножко», – вспоминает Маргарита.

Девушка вспоминает, что тогда у метро уже толпились журналисты и операторы с камерами. Она переживала из-за разорванного пальто и брюк, не хотела в таком виде попасть в кадр. Когда ей помогли сесть в такси, чтобы отвезти в больницу, боли не было.

Позже в палату пришел священник.
– Я его увидела, засмеялась от стеснения, потом подумала: это же священник, нельзя так себя вести – и заснула, – рассказывает Маргарита.
– Очень хотела встать, надоело лежать. И в метро спуститься. Просила костыли, чтобы пойти туда, – вспоминает девушка.

В палате она лежала с двумя пострадавшими во время взрыва – Мариной и Валентиной Васильевной. Вместе с Мариной решила начать ходить по коридору, чтобы больше не ездить на перевязки на каталке. Впервые взяла в руки костыли вместе с сыном отчима, с которым прежде общалась совсем мало.

– А иногда говорю: хорошо, что я там была – в жизни многое изменилось. Я начала общаться с хорошими людьми, которых не знала. Стала внимательнее к чужим несчастьям. Незадолго до случившегося произошел теракт в Домодедово, я отнеслась к нему с равнодушием, за которое потом винила себя. Ты этих людей не знаешь, но сочувствие надо проявлять. Это чужая боль, которую понимаешь, когда сам оказываешься в схожем положении, – вспоминает девушка.

Выписавшись из больницы, Маргарита сумела поступить в университет. Сдавала экзамены позже, чем одноклассники, но успешно. Как и мечтала, пошла учиться на учителя химии. Спустя несколько лет поняла, что связывать жизнь с химией не хочет. Получила права, окончила колледж, готовится к поступлению в БГУ.

День 11 апреля она уже переживает без слез. Спускаться в метро тоже не боится, о случившемся говорит спокойно – было и было.
– Планов очень много: хочу свое жилье, семью, ребенка, как обычная женщина. А так – все хорошо, – поделилась Маргарита.

За два дня до теракта продали машину. Я ехала с учебы, он – с работы. Договорились встретиться на «Октябрьской» и ехать домой вместе. Я приехала минут за десять до случившегося, не для красного словца вспомню: хотела присесть на ту самую скамейку. Что-то меня уберегло, и я встала под лестницей, ждала мужа.

Случился взрыв, поднялась пыль, упал светильник. У парня, стоявшего рядом, пробило ногу, какой-то мужчина начал снимать с себя ремень – перевязывать. Когда все начали кричать, до меня дошло, что происходит.
Я начала звонить мужу и просить, чтобы он уходил из метро, кричала в трубку: «Убегай!» Он в это время подходил к эскалатору, на который упал потолок.

Я вышла из метро, муж был на другой стороне. Когда я вышла из метро, никто еще не знал, что это теракт. Просто был взрыв. Я сразу позвонила однокурсникам, у которых продолжались занятия. Знала, что многие ездят на метро, в панике звонила им. Тогда не было вайберов, многие писали в соцсетях. Особенно много начали писать, когда в списках пострадавших указали нашу фамилию. Об этой трагедии знала вся Беларусь.

Движение перекрыли, было сложно добраться домой, родители нас забрали. Родителям далось тяжело: мы молодые, особо не понимали, чем могло закончиться, а они переживали. Это затронуло всю семью.

В новостях сказали, что все пострадавшие должны написать заявление в местном РОВД. Я ходила, писала.

Два дня я не выходила из дома, когда мне нужно было ехать на учебу, садилась на автобусы, с того дня по пальцам можно пересчитать, сколько раз я проехала на метро. До сих пор, когда открываются двери поезда, думаю о том, что сейчас что-то может случиться. У меня двое детей, когда пришлось показать им метро, я была в напряжении.

Новости о трагедии читала долго, до момента суда. После долгое время перечитывала, и в этом году буду. Когда открыли мемориал, возили с мужем цветы. Это не прошлое.