Три печатные машинки, две машинистки и поток предложений об установлении дипломатических отношений. Так начиналась история МИД суверенной Беларуси. Когда в 1991 году республика обрела независимость, внешнеполитическому ведомству пришлось в оперативном порядке, что называется, "взрослеть" – учиться самостоятельно вести дела и нести ответственность.

Но история белорусской дипломатии и дипломатической службы началась не в 1991-м, когда МИД вслед за страной обрел самостоятельность. И даже не в 1944-м, когда Кузьма Киселев стал наркомом иностранных дел, чтобы спустя год поставить свою подпись под Уставом ООН.

Памятную для себя дату в белорусском внешнеполитическом ведомстве, как утверждают сами дипломаты, искали более 10 последних лет. Изучали документы, спорили. В итоге остановились на 22 января. В этот день в 1919 году газета "Звязда" сообщила, что "комиссариат по внешним делам открыл свою деятельность" на улице Койдановской (нынешняя Революционная) в Минске.

По случаю векового юбилея белорусской дипслужбы Sputnik решил поискать в архивах интересные факты из истории ее становления. В итоге узнал, по чьей рекомендации первым наркомом иностранных дел стал лесовод и актер по совместительству, за что арестовали в 1951 году почти весь состав белорусского МИД и чем Пьер Карден помогал Беларуси…

"Сегодня в Смоленск выезжают белоруссы. Везут с собой манифест", – телеграфировал 29 декабря 1918 года в Смоленск товарищам Мясникову и Калмановичу товарищ Сталин. И чуть ниже, после просьбы "принять их как, как младших братьев", будущий вождь народов упоминает о том, что в новом белорусском правительстве предусмотрен пост комиссара иностранных дел.

Иными словами, от должности наркома иностранных дел отказался глава временного правительства Дмитрий Жилунович, потому Сталин и рекомендовал отдать этот портфель Всеволоду Фальскому.

Белорусский наркомат иностранных дел просуществовал – с перерывом на польскую оккупацию – 4,5 года, до июля 1923-го. Первый комиссар Фальский проработал на посту чуть более месяца. Дольше всех должность комиссара иностранных дел в довоенный период занимал председатель ЦИК Александр Червяков. Хотя на множестве бумаг того времени, вышедших из стен НКИД, стоит подпись заместителя комиссара Александра Бурбиса.

К 22 января 1919 года в комиссариате у Фальского работали 12 человек. У них была одна комната на улице Койдановской, 21 (нынешняя Революционная, 15).

Со временем НКИД переехал в Дом Советов на нынешней площади Свободы. Штат в те годы то разрастался до 40 человек, то снова сокращался.

В 1921 году у БССР появилось первое собственное диппредставительство за рубежом – полномочный представитель БССР в РСФСР, а в Минске открылось российское консульство.

Минск пытался выстроить отношения и с другими странами. Велась активная переписка с Польшей. К примеру, в августе 1921 года Червяков отправил на имя министра иностранных дел объемное письмо с подробным перечислением фактов притеснения белорусов на территориях, отошедших Польше по Рижскому мирному договору.

Червяков описывает, как закрывают белорусские школы и ликвидируют белорусские кооперативы, как запрещают использовать белорусский язык при обращении в госучреждения и как не отпускают продукты белорусским детским приютам, даже те, которые пришли по линии международной помощи.

Другие страны, судя по всему, в то время не торопились признать молодую республику. К примеру, чтобы наладить экономические взаимоотношения с Латвией, белорусскому НКИД пришлось просить помощи у коллег из РСФСР.

Российского содействия белорусский НКИД просил, судя по всему, и в решении некоторых гуманитарных вопросов. Этими проблемами: возвращением беженцев, отстаиванием прав страны и своих граждан за границей – народный комиссариат иностранных дел БССР действительно занимался много.

В 1922 году был учрежден СССР, а спустя год две союзные республики (БССР и Украинская ССР) лишились своих НКИД. Представлять их интересы за рубежом отныне должен был наркомат иностранных дел СССР. НКИД БССР в ноябре 1923 года был реорганизован в управление Уполномоченного НКИД СССР при СНК БССР. Возглавил его Николай Итви (Подгорнов), бывший до этого заместителем наркома иностранных дел БССР.

С созданием ООН Советскому Союзу было стратегически важно иметь в новой организации не один, а несколько голосов. Более того, право стать странами-учредителями и полноценными членами ООН Беларусь и Украина получили как республики, наиболее пострадавшие во Вторую мировую войну и внесшие значительный вклад в победу над фашизмом.

Решение об учреждении (хотя, по сути, о возрождении) Наркомата иностранных дел БССР принимали в марте 1944 года в Гомеле. Минск еще был под оккупацией.

Заседали в клубе гомельской спичечной фабрики "Везувий", вспоминал позже в своей книге "Записки дипломата" Кузьма Киселев. Именно его сессия утвердила народным комиссаром иностранных дел Белорусской ССР, а заодно первым заместителем председателя республиканского Совнаркома (правительства). Спустя два года, в 1946-м, НКИД преобразовали в МИД, а Киселев стал министром.

К моменту назначения на должность комиссара иностранных дел языков сорокалетний Киселев не знал. Профильного образования у него тоже не было. Киселев не был, что называется, карьерным дипломатом. Он был невролог и управленец с опытом. Но сумел освоить профессию, достойно выходить из самых непростых ситуаций и даже порой проявлять самостоятельность в суждениях и поступках.

На конференции в Сан-Франциско, где ему в компании представителей еще 50 стран предстояло подписать устав новой международной организации – ООН, Киселев не стал молчать, когда на табличке напротив своего места увидел, что его республику идентифицировали как "Уайт Раша".

Табличку поменяли. На новой, как и просил Киселев, было указано "BYELORUSSIAN SSR". Позже на пресс-конференции он еще раз обратил внимание журналистов на правильное название его республики.

"Пожалуйста, не называйте нас больше "Уайт Раша", – с этими словами обратился народный комиссар иностранных дел Белоруссии на пресс-конференции к корреспондентам", – писала в те дни газета "Окленд трибьюн", издающаяся в Калифорнии.

На той конференции Киселева, естественно, первым делом спросили о степени независимости в решениях и суждениях. "Наша политика самостоятельна и соответствует нашим собственным интересам", – сказал он журналистам, а потом добавил, что "во всех принципиальных вопросах она, конечно, совпадает с политикой Советского Союза".

На практике же, понятное дело, все действия согласовывались, а выступления заранее вычитывались и одобрялись Москвой.

И все-таки как минимум однажды Киселев проявил невероятную самостоятельность – выступил с собственной ни с кем не согласованной инициативой. В конце 50-х активно обсуждался вопрос строительства в Минске и Киеве онкодиспансеров. Медики предложили, а Киселев, будучи врачом по образованию, идею подхватил. Деньги в Москве сначала как будто нашли, а потом перебросили на сельское хозяйство. Медцентры пообещали построить когда-нибудь потом.

Генсек принял приглашение. Пришлось срочно искать деньги и строить центр, нынешний Республиканский НПЦ онкологии и медицинской радиологии имени Александрова. Глава ООН Даг Хаммаршельд и приехавшие с ним журналисты остались впечатлены увиденным. Но после этого Киселева вызвали в ЦК КПБ и напомнили о нарушении партийной дисциплины.

Сегодня этот шаг выглядит полным безрассудством с оглядкой на время и опыт, который к тому времени уже был у Киселева. В 1951 году он оказался единственным из сотрудников МИД БССР, кто не был арестован за шпионаж.

В той ситуации Киселев все-таки рискнул обратиться к Сталину. Сел в поезд, поехал в Москву, попросился на прием по личному вопросу и за каждого написал поручительство. Когда вернулся в Минск и пришел на службу, его команда была на местах.

Киселев проработал на посту министра 22 года. При нем Беларусь инициировала резолюцию о поиске и наказании военных преступников, активно участвовала в обсуждении создания нового государства на Ближнем Востоке, других вопросов. При нем БССР присоединилась еще к ряду международных организаций – ЮНЕСКО, Международной организации труда. Кроме того, были установлены торговые отношения с рядом дружественных стран.

В 1966 году Кузьму Киселева отправили в отставку. Официально – по состоянию здоровья. Но отец был здоров, настаивает Киселев-младший. По его версии, отставку предрешило неоднозначное отношение к Киселеву нового генерального секретаря ЦК КПСС Леонида Брежнева.

Гуринович так же, как и его предшественник, проработал на посту министра несколько десятилетий. Киселев возглавлял ведомство 22 года, Гуринович – почти 24. И так же занимался преимущественно многосторонней дипломатией – активно участвовал в работе международных организаций.

По словам историка Владимира Снапковского, БССР за почти полвека подписала менее пяти двусторонних соглашений с другими странами.

И все-таки сама дипломатическая служба была, были сотрудники, аппарат и серьезные дела. В рамках многосторонней дипломатии "белорусскому отряду советских дипломатов" было чем похвастаться. В годы нахождения Гуриновича на посту министра БССР республика впервые в своей истории участвовала в работе Совета Безопасности ООН, пусть и в качестве непостоянного члена.

Советская история белорусской дипломатии – это еще и целый ряд визитов в Минск высоких гостей. В Минске в разное время побывали генеральные секретари ООН Даг Хаммаршельд и У Тан, президенты США Ричард Никсон и Франции Жорж Помпиду, лидер кубинской революции Фидель Кастро, Ким Ир Сен, премьер-министр Индии Раджив Ганди… И это не полный список.

Детальную программу этих визитов разрабатывали в Минске с участием работников МИД. Правда, подробностей тех посещений известно немного – говорят, Кастро расплакался в Хатыни, а с Кургана Славы спускался не по ступенькам, а по траве, а Помпиду толком ничего в Беларуси не увидел, кроме резиденции в Заславле, где проходили его переговоры с Брежневым.

И все-таки эти визиты, убеждены сегодня в МИД, тоже сыграли большую роль. Вместе с первыми лицами приезжали журналисты, писали и рассказывали о республике – она становилась узнаваема.

В 1990 году по инициативе белорусской делегации, которую возглавлял министр Петр Кравченко, Генеральная Ассамблея ООН приняла так называемую чернобыльскую резолюцию, призвав к "международному сотрудничеству в деле смягчения и преодоления последствий на Чернобыльской АЭС". Это стало началом деятельности Организации Объединенных Наций по возрождению пострадавших территорий.

"Благодаря этому шагу проблема была признана мировой. Скорее всего, это тоже было сделано с согласия Москвы. Потому что сама Москва заявить о внутренней советской проблеме и просить о чем-то не могла. Но могла Беларусь, где осело около 70% радионуклидов, где пострадала значительная часть территории. Благодаря этой резолюции, которую инициировала белорусская делегация, в Беларусь пошла гуманитарная помощь – те самые знаменитые японские дозиметры, радиометры, лекарства, йодсодержащие препараты", – рассказывают в Центре истории МИД и белорусской дипломатической службы.

Легендарный модельер Пьер Карден был настолько впечатлен чернобыльской проблемой, что подключился к помощи пострадавшим белорусским районам. Разработал эскиз памятной медали, которую затем продавали на аукционах, а вырученные деньги через фонды направляли в пострадавшие регионы.

"Он и приложил руку к дизайну, и пропагандировал, чтобы приобретали на аукционах. И сам неоднократно направлял, передавал гуманитарную помощь сюда, в Беларусь", – рассказывают в Центре истории МИД и белорусской дипломатической службы.

Белорусская ССР имела свои постоянные представительства при ООН в Нью-Йорке, при Отделении ООН и других международных организациях в Женеве, при международных организациях в Вене, ЮНЕСКО в Париже. Посольств не было. Поэтому серьезные двусторонние политические и даже экономические вопросы решались через союзный МИД. И тем не менее утверждать, что белорусский МИД советского формата был исключительно вспомогательной структурой союзного МИД, было бы несправедливо.

А абсолютной самостоятельности в дипломатии, подчеркивают ветераны, не бывает.

Противоречивая история белорусской дипслужбы в советские времена тем не менее стала огромным плюсом для молодых дипломатов, которые в начале 90-х пришли создавать новый МИД. У них, в отличие от коллег из большинства других республик бывшего СССР, было существенное преимущество – свои история и традиции, признается заместитель министра иностранных дел Андрей Дапкюнас.

Он пришел в МИД РБ в 1992 году и хорошо помнит, как Счастный учил его работе и языку, исправлял, как шутит сам Счастный, его "лондонский акцент "беларускай мовы". Сейчас Дапкюнас говорит только на белорусском.

С обретением независимости страны в работе белорусской дипслужбы, конечно, многое изменилось. В том числе внешне – министры стали меняться ощутимо чаще. Но каждый из тех, кто работал в эти годы над формированием и выстраиванием внешней политики республики, внес свой вклад в становление и развитие белорусской дипломатии.

Последние шесть лет внешнеполитическое ведомство Беларуси возглавляет Владимир Макей. МИД старается развивать многовекторную внешнюю политику, способствовать поиску новых рынков сбыта белорусской продукции и последовательно декларирует приоритетность идеи суверенной независимой Беларуси.

На сегодняшний день у Беларуси установлены дипломатические отношения со 177 странами мира, в 58 государствах страна имеет загранучреждения. Работу на всех этих направлениях обеспечивают, конечно, не 20 человек, как было при БССР, но и не тысячи, которые могут позволить себе дипслужбы больших стран.

Когда нет возможности связаться с Минском, приходится самому оперативно разбираться в проблеме и брать ответственность на себя. Поэтому, по словам Счастного, белорусские дипломаты и ценятся.

Хотя громких слов – о расцвете белорусской дипслужбы – в МИД стараются избегать. Идет процесс, есть специалисты и структура, которая способна работать и решать задачи.

На этом фоне, по мнению заместителя министра иностранных дел, знание и понимание истории кажется вдвойне важным. Эти знания и понимание могут мотивировать белорусских дипломатов к совершенно иному качеству работы с существующими вызовами.