Женская тюрьма
в Армении
Есть места, куда, по общепринятым нормам, не должна ступать нога армянки. Одно из таких мест – тюрьма.
В Армении сегодня действует уголовно-исполнительное учреждение для женщин и несовершеннолетних. А это значит, что чьи-то сестры, жены, матери и даже бабушки отбывают здесь тюремное наказание.

В настоящее время семьдесят пять представительниц слабого пола и один несовершеннолетний содержатся в УИУ "Абовян".

В отличие от других мест лишения свободы, УИУ "Абовян" снаружи выглядит как специализированный городок: вокруг зелень, жилые помещения с красивыми шторами и три, мяукающие у входа, кошки.

Улыбчивые работники, приветливая начальница и студенты-практиканты не вселяют ужаса, даже наоборот.
Картина меняется сразу же после того, как на КПП сдаешь в камеру хранения все, что у тебя в карманах – деньги, украшения, телефон, документы, и за тобой с грохотом закрывается железная дверь с несколькими замками.
Понимаешь, что женщина остается женщиной даже в тюрьме.
Высокие заборы, колючая проволока, постеры с поучительными цитатами уже во дворе заведения и сопровождающие нас люди в форме постоянно напоминают, где мы. Везде давящая тишина, которую нарушают лишь звуки собственных шагов, а также доносящегося откуда-то работающего фена. Через несколько минут становится ясно – прибор включен в помещении для заключенных. Женщины готовятся участвовать в мероприятии, приуроченном к тридцатилетию Спитакского землетрясения.

Несколько десятков заключенных выходят к установленному во дворе учреждения хачкару (камень-крест), чтобы послушать молитву и поставить свечи в память о жертвах трагедии.
Первое, что замечаешь, это ухоженность женщин – красные ногти, подкрашенные глаза и губы, украшения, у кого-то на голове яркий тюрбан, некоторые даже надели туфли на танкетке. Нет той мрачной формы и косынок, которые мы привыкли видеть на заключенных в фильмах.

Молятся они по-разному: одни – с жаром шепчут и подносят к губам сложенные ладони, другие – неприметно, словно стесняясь присутствующих и Всевышнего, третьи и вовсе стоят и молчат. Тут начинаешь догадываться, кто и за что сюда попал, но странно, никого не осуждаешь, ведь от сумы да от тюрьмы, как известно, не зарекаются. Глядя на уходящих со двора женщин, начинаешь даже с пониманием к ним относиться.
Мы продолжаем нашу "экскурсию". С двумя заключенными, которые согласились дать интервью, направляемся в зал мероприятий. Еще издалека на окнах здания замечаем нарисованные акварелью цветы и яркое, по-детски улыбающееся, солнце. Впечатление, будто идем по детскому саду, сейчас из комнат выбегут ребятишки и начнут громко смеяться.

Женщины объясняют, что первого июня руководство заведения обычно проводит мероприятие с участием детей заключенных, вот они и решили разукрасить окна. Для детей есть послание и в одном из помещений. К плакатам на стенах прикреплены записки заключенных с пожеланиями для своих детей. Читая их, понимаешь, как они тоскуют по своим семьям.

“
Наказаны не только мы, но и наши дети, наши семьи. Пусть они никогда больше не увидят эти стены и не почувствуют эту безграничную боль и тоску",
– говорит одна из наших собеседниц, смахнув слезу.
Женщины рассказывают, что в первую ночь в камере слышны все шорохи, шепот, кажется, будто находишься в аду. Потом постепенно привыкаешь к окружающей обстановке и новым людям.
Именно безграничную тоску по родным женщина считает самым большим наказанием за содеянное. Она осознала это еще несколько лет назад, в первую же ночь после поступления. Первые дни в карантине заключенная, как правило, проводит в одиночестве. И все это время размышляет над содеянным, вспоминает свою прошлую жизнь. Пытается найти ответ на вопрос, зачем жить дальше...

После того как заключенную переводят в общее помещение, начинается тюремная жизнь. Как правило, всех пугает именно этот первый день. Обе наши собеседницы ожидали ужасного приема, как в кино, с опасными сокамерницами и разборками, но ничего этого в реальности не произошло.

Поскольку в помещении одни женщины, и у каждой свой характер, то возникают сложности в общении, но со временем они стараются закрывать глаза на многое, постепенно не замечают недостатки друг друга и шуткой отвечают даже на самые жестокие упреки. Некоторые сохраняют дружеские отношения и после освобождения.
“
Так страшно звучит слово "колония", так ужасно все описано в книгах и показано в фильмах, а в реальности все иначе. Но очень сложно успокоить родных, объяснить, что они неверно представляют себе здешнюю жизнь",
- признается одна из заключенных.
Самый популярный здесь роман – "Тернистый путь" Сакена Сейфуллина. Почти все заключенные читали его. Может, привлекает название книги, а может - трогательный рассказ о судьбе народа Казахстана. Читают и другие романы, но особой популярностью пользуется "тюремная литература". А особо романтичные натуры сами пишут стихи или философствуют в прозе, иногда даже зачитывают свои сочинения подругам.

Впрочем, помимо чтения, есть еще много занятий. В колонии проводятся разные тренинги. Заключенных учат английскому языку, кулинарии, психологии, парикмахерскому делу, косметологии и работе с компьютером. Особо активные занимаются к тому же фитнесом и йогой.

“
Наверное, после выхода каждая из нас найдет свой путь именно в этих сферах, ведь на прежнюю работу нас вряд ли примут. Статьи не те",
– поясняет наша собеседница, осужденная за мошенничество.
На протяжении нескольких месяцев до объявления амнистии по случаю 100-летия Первой Республики Армения и 2800-летия основания Еревана обстановка в колонии была особенно нервной. Каждая втайне надеялась на освобождение, вслух об этом никто не говорил, но напряженное молчание заметили почти все.
“
Когда по телевизору объявили, что закон принят, все стали радостно кричать и обнимать друг друга. Веселились, хотя было понятно, что не всех освободят",
- рассказала женщина.
Когда объявили амнистию, не попавшие под нее заключенные пережили, конечно, большое разочарование: стали все больше мрачнеть, уходить в себя. Те же, кому повезло, пытались подбодрить менее удачливых товарок, вселяя надежду на возможность условно-досрочного. Его стали чаще давать, уверяют они подруг.
“
Мне оставалось еще много лет, но амнистия изменила все. Мой срок сократился, и теперь я могу подать просьбу для УДО. Есть надежда, что в скором времени обниму своих детишек",
отметила наша собеседница.
Самое сложное – пережить первую ночь после свидания с родными, перестать ощущать их объятия и слышать голоса. С первой же минуты после их ухода начинается ожидание следующего свидания.
“
Иногда хочется выть, убежать куда-нибудь и побыть одной. А иногда – просто побродить, посидеть на лавочке во дворе, услышать детский шум, почувствовать запах только что скошенной травы и ощутить домашнее тепло, но это невозможно",
отметила наша собеседница.
“
Так сложно жить, зная, что твои дети одни. Зная, что они волнуются за тебя, что, возможно, их обижают, что они грустят, что им плохо и все это из-за тебя",
- признается заключенная.
В УИУ "Абовян" содержится одна иностранка. Одна из наших собеседниц назвала ее китаянкой, другая – японкой, но обе уверяют, что эта женщина придает особый колорит колонии. Более того, иностранка решила не отставать от местных женщин. Она учит армянский тюремный жаргон и на вопрос "Как дела?" отвечает: "Джан сахутюн" (что в переводе примерно означает "Живы будем, не помрем").
Автор: Нана Мартиросян
Редактор: Карина Карапетян
Дизайнер: Шушаник Саргсян