женщины Абхазии на войне
Сотни женщин отправились на фронт во время Отечественной войны народа Абхазии и вместе с мужчинами защищали страну
Марина Барцыц
Санинструктор и фотограф
“
Родители практически до последнего не знали, что я на войне. Домой в Блабырхуа приезжала в женской одежде. Моя семья думала, что я работаю в Гудауте, у Владислава Григорьевича Ардзинба. Но как ни странно, чем ближе к передовой, тем спокойнее было. Когда мы уезжали на пересменку в Гудауту или просто отъезжали от позиций, было ощущение, что сзади тебя падают снаряды, и пока ты здесь, на линии фронта убивают твоих товарищей. На передовой мы чувствовали себя на своем месте.
Когда началась война, Марина Барцыц была на стажировке в Москве. Но, бросив все, она вернулась на родину. Сначала работала в Гудауте у Владислава Ардзинба (Председатель Верховного Совета Абхазии – прим.), а затем, никому ничего не сказав, ушла на фронт, в батальон, который дислоцировался во второй Верхнеэшерской школе. Там находилась ее близкая подруга Тали Джапуа. На Гумистинском фронте Марина Барцыц была одновременно и санинструктором, и фотографом. Но главной своей миссией она считала спасение раненых, хотя, как шутливо признается сама Марина, профессиональным медиком она не была и клятву Гиппократа не давала.
“
Мы делали то, что могли. Нам надо было донести человека живым до эвакопункта, как минимум. А там уже были медики. С нас требовалось оказать первую помощь и довезти живым. Потом уже мы были спокойны. Кстати, всю войну мы были без оружия. Не то, что мы, у мужчин не было оружия. Бывало такое, что перед наступлением они брали у кого-то из своих товарищей, кто оставался, или шли без оружия в надежде достать автомат в наступлении.
Всю войну она прошла с фотоаппаратом ФЭД времен еще Второй мировой. Именно этим фотоаппаратом она запечатлела лица сотен воинов, а также важные наступления, встречу двух фронтов и победу. Фотографии на войне санинструктор делала для того, чтобы сохранить лица, которые ей встречались, просто для истории, для воинов, для их семей. Барцыц считает, что ее военный фотоархив ценен тем, что сохранились портреты дорогих ей людей. Некоторых уже нет в живых, но на фото сохранились их лица.
Сегодня Марина Барцыц работает преподавателем в Абхазском Государственном университете, является научным сотрудником отдела этнологии и антропологии Абхазского института гуманитарных исследований имени Дмитрия Гулиа.
Сегодня Марина Барцыц работает преподавателем в Абхазском Государственном университете, является научным сотрудником отдела этнологии и антропологии Абхазского института гуманитарных исследований имени Дмитрия Гулиа.
Мзия Абухба-Сохадзе
Фронтовая мама
“
Чуть позже к нам присоединилась еще одна женщина. Так и пришла в Эшеру на эвакопункт, и с порога, сев на табурет, валявшийся рядом, заявила:
– Короче, беженка я, и жить мне негде, и есть нечего. Пришла вот к вам, на передовую. Буду обстирывать, перевязывать, кормить всех.
– Тут тоже, знаешь, не дом отдыха с трехразовым питанием, – пытался я ее угомонить, но, увидев ее решительный взгляд, несуразную юбку с накинутым поверх нее уже раздобытым где-то в пути до эвакопункта военным бушлатом, не выдержал и оставил.
– Только чтобы ноги твоей не видел на боевых позициях, вес вон, какой у тебя, и не девочка совсем. А там бегать надо быстрее пули.
Через пару минут она раздобыла уже где-то печку и пыталась из сухих наших пайков сделать что-то вроде супа и приличной еды. Готовила она гениально, находя в самых невероятных условиях припасы, и часто таскала их с собой по позициям, чтобы скормить солдатам даже во время боя".
– Короче, беженка я, и жить мне негде, и есть нечего. Пришла вот к вам, на передовую. Буду обстирывать, перевязывать, кормить всех.
– Тут тоже, знаешь, не дом отдыха с трехразовым питанием, – пытался я ее угомонить, но, увидев ее решительный взгляд, несуразную юбку с накинутым поверх нее уже раздобытым где-то в пути до эвакопункта военным бушлатом, не выдержал и оставил.
– Только чтобы ноги твоей не видел на боевых позициях, вес вон, какой у тебя, и не девочка совсем. А там бегать надо быстрее пули.
Через пару минут она раздобыла уже где-то печку и пыталась из сухих наших пайков сделать что-то вроде супа и приличной еды. Готовила она гениально, находя в самых невероятных условиях припасы, и часто таскала их с собой по позициям, чтобы скормить солдатам даже во время боя".
Мзия Абухба-Сохадзе по национальности грузинка, родилась в Адзюбже, куда некогда переселился с семьей ее прадед. Выросла и всю жизнь прожила в Абхазии, была замужем за абхазом. Когда началась война, двое ее дочерей находились у родственницы в Лыхны (село в Гудаутском районе – прим.). А Мзия же с мужем – в Сухуме. Через пару дней она рванулась навестить детей, и ей дали выйти из города. Вскоре перемирие первых дней войны закончилось, грузинские войска заняли Сухум, попасть в него стало невозможно. Мзия осталась на абхазской стороне, а ее супруг по ту сторону Гумисты, не имея возможности выехать. Но она долго не смогла оставаться в Лыхны. Каждый день в село привозили и хоронили убитых на фронте абхазов. Траурная обстановка угнетала ее, и Мзия наконец, решила пойти на Гумистинский фронт. Думала, хоть как-нибудь сгодится там: будет стирать, готовить, перевязывать раны.
На фронте ее прозвали Мамой. Она была старше многих, к тому времени ей было уже за сорок, к тому же она сумела очаровать всех своим душевным теплом, оптимизмом, доброй искренней улыбкой. Во время войны ей редко удавалось увидеться со своими детьми. Покинуть пост не получалось, раненым всегда нужна была ее помощь, особенно в дни наступлений, когда по нескольку дней не удавалось сомкнуть глаз.
Мзию не раз за время войны считали погибшей, особенно, когда обработав тела убитых, она засыпала рядом с ними. Однажды Мзия на попутке добиралась до дома. Когда машина подъехала ко двору ее родных, Мзия, усталая, спала на заднем сидении. Девочки, увидев маму с закрытыми глазами, решили, что она погибла и подняли крик.
“
Я проснулась от крика своих детей. После войны я узнала, что они хранили три новые белые простыни и зачем-то марганец. Как выяснилось, это было запасено на случай моей смерти.
После войны Мзия Абухба-Сохадзе вернулась к мирной жизни. Сегодня она воспитывает внуков, и это дело считает самым главным в своей жизни.
Ирина Завьялова
Война с первых дней
Ирина Завьялова с первых дней войны окунулась в гущу кровавых событий. Сначала она была в батальоне Мушни Хварцкия, позже попала на Восточный фронт, в одну группу с поэтессой Саидой Делба, а потом снова на Гумисту, где и познакомилась со своим будущим мужем.
“
Я ничего как-то не решала, пойти на фронт или нет. Получилось так, что мы 15 августа встретились случайно с одной группой и так дальше и пошли. Ни у кого даже мысли не возникло уйти.
В октябре Ирина Завьялова попала в Ткуарчал. Там она вместе с близкой подругой Саидой Делба перешла в группу Лакута Зарандия. Война отняла у Ирины близких людей. И одна из самых тяжелых потерь для нее – Саида Делба, которая умерла в ноябре 1992 года от ранения. Во время Сентябрьского наступления на Сухум Ирина Завьялова потеряла подруг Марину Миквабия и Марину Тания.
Самой Ирине тоже пришлось заглянуть смерти в глаза. Произошло это во время освобождения Сухума. Разведгруппа Игоря Зайцева вместе с группой "Шаратын", в которой была и Ирина, освободили фуникулер. Но грузины пытались вернуть высоту. В течение пяти дней миномет работал, стрелял беспрерывно по абхазским позициям. На пятый день целое полчище грузин начало подниматься на фуникулер. У Ирины даже мысли не было, что кто-то из ее группы сможет выжить.
“
Если честно, я такое видела только по телевизору в фильмах о Великой Отечественной войне, когда немцы плотным строем, плечом к плечу, чеканя шаг, идут с автоматами. Грузины шли наверх, как муравьи. Это единственная ситуация была, когда действительно было страшно. А нас же было мало, всего человек 20. А фуникулер огромный. За нашими спинами – асфальтированная площадка, практически голая местность. Захочешь уйти – не получится, в спину перестреляют. Но самое страшное наступило, когда грузины обошли гору и сверху стали закидывать гранатами абхазских бойцов. Недалеко от меня разорвалась граната. Я получила контузию и небольшую отметину под бровью. Там нужно было до конца сидеть в окопах. Именно на фуникулере мне впервые за войну пришлось стрелять. До этого я была категорически против того, чтобы медсестра стреляла. Нам казалось, что конца этому бою не будет. Мы думали, что все там ляжем. Но к вечеру со стороны ВИЭМа подтянулись другие абхазские бойцы.
На войне Ирина Завьялова встретила своего будущего мужа Дмитрия Авидзба, который был водителем БМП. После войны Ирина и Дмитрий поженились. Сегодня у них трое детей. Ирина Завьялова работает учителем в школе.
Саида Делба
Война глазами поэтессы
Поэтессу Саиду Делба война застала в ее родном Ткуарчале. С первых же дней она решила, что вместе с партизанским движением будет в гуще событий. Саида считала, что даже если она не сможет сделать что-то значительное, то должна своими глазами видеть, что происходит, иначе ей незачем жить. Саида Делба по радио обращалась к народу воюющей Абхазии, рассказывала о зверствах грузинских фашистов в селах Очамчырского района, а также героизме абхазских воинов. Она побывала почти на всех опасных участках партизанского движения.
Саида Делба была ранена 29 ноября 1992 года и скончалась после операции, на следующий день.
Саида Делба была ранена 29 ноября 1992 года и скончалась после операции, на следующий день.
Незадолго до гибели Саида написала свой самый знаменитый стих, в котором пророчила свою смерть.
И горы в черном трауре,
Ушла я в мир иной,
Печалится, прощается
Абхазия со мной…
И жалко, что победе я
В глаза не погляжу.
Прощайте! Песня спетая,
С тревогой ухожу…
Ушла я в мир иной,
Печалится, прощается
Абхазия со мной…
И жалко, что победе я
В глаза не погляжу.
Прощайте! Песня спетая,
С тревогой ухожу…
Нанули Хагба
Боевая сестра и мама
“
На войне женщина должна быть и сестрой, и мамой. То пуговицу пришить, то давление померить, или даже ногти подстричь. Война – это разруха, нищета, жестокость и смерть, это тысячи истерзанных, убитых людей, это искалеченные судьбы. Конечно, было сложно.
На передовую Нанули отправилась в январе 1993 года. Нанули Хагба была знакома с работой медсестры, так как изучала медицину в институте, она умела делать уколы, перевязки, но это все было не то. На войне санинструктору пришлось столкнуться со страшными ранами. Тяжелее всего Нанули даются воспоминания о Мартовском наступлении. Тогда ей вместе с молодой медсестрой Лялей Аршба пришлось оказывать помощь раненым, которых с каждым часом становилось все больше и больше. В то место, где был медпункт, упало два минометных снаряда, взрывной волной отбросило Нанули и Лялю. В результате, были раненые и убитые. Раненых забрали, а две медсестры остались без связи до вечера. Потом они поднялись в свой штаб, и там им сообщили, что наступление было неудачным.
“
Это самое страшное из всех наступлений. Видимо, мы были еще не подготовлены. Наш батальон шел первым эшелоном. Мы уже спустились к Гумисте. Все были уверены в том, что на следующее утро мы уже будем в Сухуме. Но второй эшелон не спустился вовремя. И уже не было никакой возможности форсировать Гумисту. И начался ад. Мы ждали, когда из окружения выйдут наши ребята, фактически четверо суток без сна, мы уже в роботов превратились, никаких чувств, ни страха, ни боли. Мы бегали, там перевяжем, там обезболим. Когда уже все оттуда вышли, нас увели в тыл.
После освобождения Сухума 28 сентября батальон, в котором была Нанули Хагба, дошел до Мачарки. Им сказали, что дальше Кодора не нужно идти, 29 сентября 1993 года там и остановились.
Мужество и отвага, проявленные женщинами в боевых действиях, были отмечены высокими государственными наградами. 13 женщин удостоены звания "Герой Абхазии", 53 – награждены орденом Леона и 140 – медалью "За Отвагу".